Посмотрите на репродукцию картины «Дом Дроздовских в Белёве». Типичный дом XIX века: первый этаж кирпичный, второй деревянный, под железной кровлей. Построен он железнодорожником, машинистом паровоза Александром Ивановичем Дроздовским и его супругой Софьей Николаевной Дроздовской, урождённой Романович – дедушкой и бабушкой Владимира Артыкова. Воюя на русско-турецкой войне, отец Софьи Николаевны был награждён Георгиевскими крестами, за что ему было пожаловано звание нестолбового дворянина. Его дочери Софье дворянское звание дало возможность окончить гимназию в Калуге на полном государственном обеспечении. После выпуска она стала учительницей немецкого и французского языков в гимназии. В доме Дроздовских, что стоит на улице Лебедевской в Белёве, у супругов родилось одиннадцать детей. Первые два младенца ушли из жизни, а в 1911 году умирает дочь Евгения. Накануне своей свадьбы девятнадцатилетняя невеста каталась на коньках со своим женихом, простудилась и заболела воспалением лёгких. Мама Владимира – Антонина Александровна Дроздовская – седьмой ребёнок в семье. Дом Дроздовских и поныне стоит на улице Лебедевской, но время изменило его не в лучшую сторону.
Картины живописца Владимира Аннакулиевича Артыкова «Дом Дроздовских в Белёве» и «Помню тебя, Белёв на Оке» – поэтические, документальные, недавние. Они написаны для Белёвского районного художественно-краеведческого музея имени В.А.Жуковского и были переданы автором в дар директору музея Юлии Павловне Внуковой в день 860-летия города. Картина – это не по фотографиям восстановленная панорама, это – воспоминания детства. Отсюда и лирическая наивность композиции, и образы детей и взрослых, и влюблённо-исторические интонации, и общая атмосфера тихой провинциальной сердечности – в чём-то сказочности происходящего. Во всех характерах, в каждой, даже незначительной, детали – чистосердечная искренность. И ещё вот что важно. Показан не просто летний день, а событие! В центре – всмотритесь в фигуру военного – дядя будущего художника, красный командир. 11 июня 1941 года он телеграммой призван прибыть срочно в свой полк.
Дом на картине – живой свидетель истории семьи Дроздовских и, естественно, истории России. Все взрослые сыновья и старший внук Николай вскоре надели военное обмундирование, дети, духовно окрепшие, подтянувшиеся, захлёстнутые невзгодами, уже не играли в привычные игры. «Идёт война народная, священная война» – пела вся страна. Картина переносит нас в годы дальние, в события многотрудные, о которых и предстоит автору рассказать в этой книге.
Летом 1932 года Антонина Александровна Дроздовская приехала в Ашхабад навестить Веру – свою старшую сестру, врача-венеролога. Муж Веры Александровны, Агабай Непесов, познакомил Антонину со своим другом Аннакули Артыковым, молодым наркомом просвещения республики Туркмении. К тому времени Аннакули был вдовцом с двумя малолетними дочками Женей и Соней. Через год Антонина Александровна Дроздовская и Аннакули Артыков поженились.
Аннакули Артыков, сын мелкого торговца, окончил Императорскую школу садоводства имени генерал-губернатора Ашхабада Куропаткина, находившуюся недалеко от расположения дивизии русской армии, стоявшей в ауле Киши, на окраине Ашхабада.
Царское правительство проводило политику по подготовке будущих чиновников для местной администрации в российской Закаспийской области.
В школу садоводства набирали туркменских мальчиков разного возраста из аулов и городов Закаспийской области. Дети жили на полном обеспечении Российского государства, их одевали в красивую униформу. В этой школе в основном преподавали жёны русских офицеров, все занятия шли на русском языке, поэтому туркменские дети довольно быстро начинали свободно говорить, читать и писать по-русски.
По окончании Императорской школы садоводства Аннакули получил гимназический аттестат зрелости и диплом техника-агронома.
Домой школьников отпускали только на летние каникулы. Родители Аннаку ли продавали шелкопрядные коконы на шёлкомотальную фабрику Ашхабада. Помогая родителям по хозяйству, Аннакули обрезал зелёные ветки тутовника для прокорма прожорливых гусениц шелкопрядных коконов и однажды сорвался с высокого дерева. Падая, Аннакули сломал левую руку. Дивизионный врач, опасаясь развития гангрены, принял решение ампутировать руку мальчика выше локтя и тем самым спас жизнь ребёнку.
В 1919 году Аннакули Артыкова приняли в ряды коммунистической партии большевиков. Вместе с туркменами добровольцами он боролся с басмаческими бандами. Собирал с комсомольцами хлеб для голодающих рабочих Москвы и Петрограда. Поднимал молодёжь на строительство новой жизни. Уже в двадцать один год Аннакули Артыков был назначен наркомом просвещения советской Туркменской республики, а в 30-е годы завершил образование в Московской текстильной академии, получив диплом инженера прядения.
Как любил вспоминать сам Аннакули Артыков: «Работать по специальности мне пришлось только один раз, когда меня назначили министром лёгкой промышленности республики».
В дальнейшем Аннакули сменил много ответственных партийных и советских постов. За свою долгую работу он награждён орденом Ленина, орденом Дружбы Народов, двумя орденами «Знак Почёта», многими медалями и нагрудным знаком «50 лет КПСС». Также его наградили почётными грамотами Верховного Совета Туркменистана. Был он и депутатом Верховного Совета ТССР двух созывов. Ему первому в республике было присвоено звание «Почётный гражданин Туркменистана».
Будущий художник Владимир Артыков родился 6 ноября 1934 года в Ташкенте, где его отец в это время был постпредом Туркменской республики в Узбекистане, а уже летом 1935 года Аннакули Артыкова переводят на работу в Москву в постпредство Туркменской ССР.
С этого момента маленького москвича Володю Артыкова с сёстрами Женей и Соней мама ежегодно привозит погостить в белёвский родовой дом не только на лето, но иногда даже и зимой. Дом Дроздовских всегда был наполнен гомоном многочисленных внуков и внучек дошкольного и школьного возраста.
Вёснами этот небольшой окский город сиял, сверкал, ласкал душу удивительным белым цветом яблонь, груш и вишен. Может быть, этот весенний цвет и дал городу такое ласковое название – Белёв.
Константин Паустовский, живя в Тарусе, описывая приокские города, отмечал, что они крепко связаны с историей России. Их обветшавшие крепости-монастыри – оплот против татарских набегов. Окрестные деревни и сёла носят удивительные названия – Окаёмово, Аграфенина пустынь, Иоанна Богослова.
Белёв, как русский засечный город не раз посещал Иван Грозный. Четырнадцать церквей с колокольнями и два монастыря определяли силуэт города. Город Белёв – ровесник Москвы – известен знаменитой яблочной пастилой, которая поставлялась к царскому двору. Великий русский поэт и переводчик, воспитатель императора Александра II Василий Жуковский родился в селе Мишенское Белёвского уезда. Александр Пушкин, проезжая через Белёв, останавливался в нём, о чём он вспоминал в своём «Путешествии в Арзрум». В Белёве родились композитор Александр Даргомыжский, Зинаида Гиппиус – поэтесса и писательница. Отсюда вышли герои земли русской: полярный исследователь Семён Челюскин, генерал Каппель, артист Игорь Ильинский и многие другие личности, вошедшие в историю России.
Картину «Дом Дроздовских в Белёве» художник Артыков написал в 2013 году. Это его детская память о времени познания мира – с первыми шагами, первыми играми, первыми друзьями. Но это не детские впечатления. Это раздумья маститого художника о жизни. Она многообразна в мальчишеских играх и в архитектуре, в выросших деревьях и в уплывающих облаках, в дрожащей воде, что плещется много веков у берегов, по которым топали бурлаки.… Вот почему картину надо долго, не торопясь, сосредоточившись, разглядывать. В ней и улыбки молодости, и раздумья художника, скопившего много мыслей за десятилетия творческого труда.
* * *
Семья Артыковых живёт в Москве, в Филипповском переулке, что на Арбате, недалеко от памятника Гоголю скульптора Николая Андреева. Окна квартиры выходят во двор, общий с храмом Св. Филиппа, по утрам и вечерам из окон церкви слышится хоровое молитвенное песнопение. Маленького Володю водят в детский сад, в переулке Сивцев Вражек. По вечерам, засыпая, Володя всё ещё видит дедовский дом, огоньки лампад перед тёмными ликами святых, синюю-синюю реку, по которой прыгает весёлое солнце. И… слышит музыку.
Дед играет на скрипке, бабушка на фисгармонии, дядя Шура на балалайке, его сын Коля – на мандолине, дядя Николай и его жена Клавдия – на гитарах. Мама поёт русские народные песни. В доме заводят патефон, и все слушают пластинки в исполнении Ковалёвой, Шаляпина и Собинова, а для детей ставят «Выходила на берег Катюша…», «Три танкиста, три весёлых друга…».
Война. Мирная жизнь оборвалась внезапно. В первые месяцы во время воздушных налётов немецкой авиации на город и бесконечных воздушных тревог семилетний Володя вместе со своими сёстрами Женей и Соней пересекают Арбатскую площадь и спускаются в неглубокую станцию «Арбатская». Но потом многие москвичи привыкли к воздушным тревогам и стали прятаться в бомбоубежищах, оборудованных в подвальных помещениях высоких домов.
В Москве была введена карточная система на продовольствие. Уже в 1942 году с фронта пришла первая похоронка, она ворвалась в семью Артыковых смертью Виктора Александровича Дроздовского, маминого младшего брата. Виктор служил в военно-воздушном отряде и погиб во время налёта фашистских бомбардировщиков на Москву.
Мама Володи дежурит в госпиталях, она, врач акушер-гинеколог, перепрофилируется в хирурга. Вместе с женщинами арбатского дома они по ночам взбираются на крышу, чтобы тушить зажигательные бомбы в случае их попадания. В распоряжении маминой бригады огнетушители, ящики с песком и бочки с водой, металлические клещи и огнеупорные перчатки. Зажигательную бомбу, объятую пламенем, надо схватить клещами, сбить пламя, окунув в бочку с водой, а потом закопать в ящике с песком.
Фугасная бомба сильнейшей мощности угодила недалеко от дома – в Театр имени Вахтангова, разрушив его полностью. На Гоголевском и Никитском бульварах появились огромные серебристые «рыбы» – гигантские аэростаты. Вечерами они поднимались к облакам, защищая столицу от налётов немецких бомбардировщиков.
Детская память! Вероятно, она складывает свои находки как мудрая вдохновительница не в самых легковесных клеточках, а глубоко внутри, чтобы через много лет проявиться и вырасти до особого качества – таланта.
В конце 1943 года старший брат Володиной мамы, командир полка Александр Александрович Дроздовский, вместе с оставшимися в живых красноармейцами после тяжёлых, изнурительных боёв был отозван с фронта в Москву на отдых и пополнение личного состава. Дядя Шура, как его называли в семье, выполняя приказ командования, вместе со своим полком принял участие в строительстве декораций и пошиве военных костюмов и обуви образца 1812 года для съёмок фильма «Кутузов», также полк принял участие в массовых съёмках этого художественного фильма. Дядя Шура взял племянника Володю на Потылиху, где в самом большом павильоне «Мосфильма» снимались эпизоды фильма «Кутузов».
В павильоне Володю восхитили построенные объёмные декорации московских усадеб, огромный писаный фон круговой панорамы московских далей, Кремля с двуглавыми орлами на башнях. Среди декораций сидела массовка, одетая в мундиры французских и русских солдат 1812 года, это были красноармейцы в ожидании съёмок.
На территории двора «Мосфильма» расположились солдаты полка Александра Дроздовского, занявшие многочисленные палатки. Володя проспал всю ночь у дяди Шуры в его командирской палатке. Ему было тепло от горячей железной «буржуйки». Рано утром мальчика разбудил французский генерал, изумлённый Володя не сразу узнал в нём своего родного дядю. Рослый и статный командир полка Красной армии предстал перед ним в образе адъютанта Наполеона – такую эпизодическую роль поручил ему режиссёр фильма. Дядя повёл Володю в пошивочный цех, где солдаты-портные и солдаты-сапожники сняли с мальчика мерку, и пока он смотрел съёмки эпизодов боя, в котором участвовал сам Кутузов – знаменитый актёр Алексей Денисович Дикий исполнял его роль, – солдаты сшили полное военное обмундирование на Володину фигурку.
Надо было видеть восторг, который вызвал школьник у одноклассников и у Натальи Ефимовны Кондратьевой, учительницы московской школы № 59 имени Николая Васильевича Гоголя в Староконюшенном переулке, когда на следующий день её ученик второго класса отрапортовал по-военному: «Рядовой Артыков прибыл для продолжения учебы».
Наталья Ефимовна попросила Володю подробно рассказать, как снимается кино, что он с удовольствием и сделал, правда, умолчав о том, что большую часть съёмок проспал в павильоне, утомлённый от бесконечных репетиций и повторяющихся дублей.
А главное, что осталось в душе Володи от посещения «Мосфильма» – таинственное желание быть артистом и самому принять участие в создании фильмов.
С лета 1944 года семья Артыковых отдыхает на казённой даче Совета министров Туркменской ССР – бывшей усадьбе помещицы Корзинкиной, рядом с подмосковным селом Троице-Лыково. Обширная дача располагалась на высоком правом обрывистом берегу Москвы-реки, напротив Серебряного бора. На территории дачи в сосновом бору ещё с обороны Москвы оставались доты и дзоты, траншеи, ходы сообщений и блиндажи в два и три наката. Над сосновым бором на высоком обрыве возвышался трёхглавый храм XVIII века с центральным золотым куполом и двумя синими, усыпанными золотыми звёздами.
На территории усадьбы стоял старинный дом с мезонином и большой верандой на втором этаже, откуда открывался обширный вид на Серебряный бор и окраины Москвы. Река Москва, петляя, уходила в неизвестность, и столетние сосны провожали её серебристые воды. Володя с замиранием сердца вглядывался в голубоватые кварталы домов, тающих в тумане, в бесконечные игры облаков, в которых ныряли, сверкая на солнце, военные самолёты с Тушинского аэродрома. Володя почувствовал красоту цвета, ощутил блаженство пространства, уходящего в никуда, и большое желание всё это запечатлеть на бумаге акварельными красками, подаренными ему на день рождения старшей сестрой Женей вместе с рулоном ватманской бумаги, которую Женя взяла из своих запасов студентки Московского строительного института им. В. В. Куйбышева.
Наконец наступило мирное время. В 1945 году Володя поступает учиться в московскую художественную школу на Чудовке, рядом с храмом Николы в Хамовниках. Школа была при художественном училище. Мальчишки с уважением смотрели на студентов – вчерашних воинов. Большинство ещё не сменили гимнастёрки на штатские одежды. Их грудь украшали боевые ордена, медали и ленточки ранений: красные – лёгких, жёлтые – тяжёлых. Были среди студентов инвалиды на костылях, и с пустым рукавом, заправленным в поясной ремень, и с чёрной повязкой на глазнице. Подросткам вчерашние воины казались богатырями, достойными подражания, и уж, конечно, большими, настоящими художниками. Занимая классы во второй половине дня после занятий студентов училища, ребята с восторгом разглядывали их рисунки с гипсовых слепков и особо внимательно работы, выполненные маслом с обнажённой натуры. А пока школьники штудировали натюрморты карандашом и акварелью.
Летом 1948 года мама проводила Володю в Ашхабад, где ждал его отец. Аннакули Артыков получил новое назначение – в Госплан Туркмении первым заместителем председателя. И вот первый самостоятельный рейс на самолёте. Двадцатичетырёхместный «Дуглас» взлетел из аэропорта Внуково, с остановками в Сталинграде, Астрахани, Баку и, перелетев Каспийское море, приземлился в Ашхабаде. Рейс длился более четырнадцати часов. Сидя в мягком кресле самолёта и жадно всматриваясь в проплывающие пейзажи далеко внизу, Володя не знал, что очень скоро окажется в эпицентре самого разрушительного землетрясения ХХ века, унёсшего десятки тысяч человеческих жизней.
В ночь с 5 на 6 октября 1948 года в Ашхабаде пронёсся страшный гул, рухнули стены домов, которые погребли и искалечили жизнь ашхабадцев, гостей столицы и воинов Красной армии, располагавшихся в дореволюционных Куропаткинских казармах. Художнику всегда тяжело вспоминать подробности той страшной ночи, которая унесла жизни тети Веры и её детей – двоюродной сестры Гали и брата Саши. Все они погибли под рухнувшими стенами своего дома.
На рассвете Володя увидел вчерашний цветущий Ашхабад в руинах. А через три дня дышать стало тяжело от невыносимого смрада разлагавшихся трупов десятка тысяч погибших, заживо погребённых под стенами рухнувших домов. Хотелось плакать, а слёзы не текли. Хотелось кричать от ужаса, а губы только дрожали. Полуголые люди, чудом оставшиеся в живых, вытаскивали трупы и складывали их рядами.
Город лежал в руинах, и отец отправляет семью обратно из Ашхабада в Москву, в тот же дом в Филипповском переулке. Володя возобновляет занятия в художественной школе на Чудовке. Опять преподавательница ставит натюрморты из бытовых предметов и обязательно чучело чёрного ворона. Правда, теперь ученики пишут маслом на холстах, рисуют гипсовые головы античных скульптур.
В 1952 году с благословения родителей Володя едет в Ленинград поступать в Высшее художественно-промышленное училище, основанное бароном Штиглицем, позже этому училищу было присвоено имя гениальной Веры Мухиной. Тогда же абитуриентами были такие известные ныне художники, как Евгений Широков, Владимир Коковикин, Виктор Константинов, Станислав Чиж, Павел Шердаков.
Абитуриенты прибывали задолго до экзаменов, но места в общежитии всем предоставлялись. Володя с друзьями жили в просторной комнате Дворца искусств барона Штиглица, где стояло восемь кроватей с тумбочками, большой стол и несколько мольбертов. Днём ребята разбегались кто куда, в основном в Эрмитаж, Русский музей, музей Академии художеств, Военно-морской музей в бывшем здании Биржи, Летний сад, на Марсово поле, благо, они были в пяти минутах ходьбы от училища. Вечерами собирались за широким столом, выкладывали на него все, что было съестного. Пили чай, обменивались впечатлениями, восхищались творениями русских мастеров: Брюллова, Семирадского, Айвазовского, Репина, Сурикова, Врубеля и Серова. Не обходили стороной и западное искусство, насмотревшись на Рафаэля, Тициана, Веласкеса, Рубенса и Рембрандта. Об импрессионистах говорили с опаской, помня, что они ещё недавно были сильно не в почёте.
Владимир Артыков и Станислав Чиж подружились. Во-первых, оба были уверены, что не поступят, и, не теряя даром времени, снова и снова ходили по музеям, по улицам и площадям удивительного города. Особенно нравились прогулки по набережным Невы, Фонтанки, Мойки, каналу Грибоедова, Летнему саду. Прекрасен город в белые ночи, когда река и небо меняют цветовую гамму буквально каждую минуту!
В общежитии после вечернего чаепития начинался ночной рисунок. На стол взбирался очередной абитуриент и пятнадцать минут позировал обнажённым. К началу экзаменов у каждого накопилась объёмная папка набросков. И случилось чудо. Владимиру, Станиславу и их нескольким друзьям по комнате повезло – они прочитали в списке принятых свои имена. Теперь Владимир с благодарностью вспоминает художественную школу на Чудовке. Кажущаяся Володе несерьёзность учёбы – четыре года штудии гипсов, рисунки пресловутого чёрного ворона, портреты стариков и пожилых женщин – оказалась достаточной для поступления вуз.
Начались занятия. В те голодные послевоенные годы студентов первых трёх курсов училища барона Штиглица одевали в форменные пальто и костюмы, а также бесплатно вкусно кормили обедами и ужинами. Солист балета Ленинградского Мариинского театра Юрий Мальцев, земляк Евгения Широкова и Павла Шердакова по Уралу, познакомил Артыкова и Чижа с ведущими артистами балета. Это давало возможность часто посещать не только балеты, но и оперные спектакли. Артыков и Чиж даже вошли в штат Театра оперы и балеты имени Кирова, став артистами миманса. Деньги небольшие, но участие в спектаклях прославленного театра завораживало и открывало ещё один новый и таинственный мир – театрального искусства.
В 50-е годы на сценической площадке бывшей Мариинки блистали вокалисты: Бугаев, Кошеварова, Каледа, Лаптев, солисты балета Макаров, Дудинская, Шелест, Мальцев и Ястребова. Следует сказать, что театром Володя заболел ещё в детстве, когда после войны друг семьи Артыковых – известный дирижер Евгений Акулов приглашал Володю с сестрой Соней в Большой театр и в музыкальный театр им. Станиславского и Немировича-Данченко. Мхатовскую «Синюю птицу» Володе посчастливилось посмотреть даже дважды.
В программе ЛВХПУ помимо живописи, рисунка и композиции студенты должны были уметь строить перспективы, вычерчивать параллельные и ортогональные проекции. Друзья Владимир и Станислав заскучали. Один мечтал о театре, другой – о скульптуре. Правда, была у них и одна общая заветная мечта – море. Оно манило суровой красотой, возможностью повидать мир, окунуться в жизнь флота, тем более что атмосфера Ленинграда была насыщена морской романтикой.
Ребята пошли в мореходку. В отделе кадров их любезно приняли, выслушали, но посоветовали окончить второй курс Штиглица и прийти осенью с документами к началу нового учебного года. «Художники нам нужны, мы зачтём вашу предыдущую учёбу и зачислим вас на первый курс даже без конкурса и экзаменов», – сказал ребятам кадровик, капитан второго ранга. Романтика обернулась призывом на военную службу – Станислава отправили на Черноморский флот, а Владимира – на Балтику.
В Таллинском морском экипаже Владимир познакомился и подружился с матросом Робертом Спиричевым. Их сблизила любовь к искусству. Владимир – вчерашний студент-художник. Роберт – вчерашний актёр ТЮЗа из Горького.
Владимир отслужил положенный срок. В бескозырке с золотым теснением на ленточке «Краснознамённый Балтийский флот», в форменке, тельняшке и клёшах, в сверкающих хромовых ботинках Артыков возвращается вАшхабад к родителям. Среди красавиц города поднялась паника…
В конце 1950-х годов в Ашхабадский театр оперы и балета из Москвы был приглашён блистательный театральный художник Пётр Кондратьевич Ершов. Владимир увидел в его оформлении оперу «Князь Игорь». И любовь к театру вспыхнула с новой силой. Владимир продолжает учёбу в Туркменском государственном художественном училище им. Ш.Руставели на театрально-декорационном отделении, куда его принимают сразу на третий курс, а уже на четвёртом и пятом он занимается в мастерской Ершова.
Дипломной работой Артыкова стали эскизы декораций и костюмов к опере Юрия Шапорина «Декабристы». Молодой художник получает ряд приглашений в театры республики. Но у Владимира созрел новый дерзкий план – а не продолжить ли учёбу? Ему очень хочется познать различия театральной декорации и декорационного искусства кино.
Но ещё больше – желание вновь вернуться в родную Москву.
Артыков поступает во ВГИК, в мастерскую Иосифа Шпинеля, того самого художника-постановщика, который работал с Сергеем Эйзенштейном на кинокартинах «Александр Невский», «Иван Грозный» и на многих других известных фильмах. В 1959 году на художественный факультет ВГИКа в последний раз в своей жизни набирает курс Фёдор Богородский. Через несколько месяцев его не стало, и заведующим кафедрой живописи становится Юрий Пименов. Тогда в институте преподавали: Лев Кулешов – основы режиссуры, Михаил Богданов – декорационное искусство кино, Сергей Каманин – живопись, Борис Симолин – историю западного искусства, Николай Третьяков – историю русского искусства.
Студент Артыков понимал, что художник кино должен не просто отдаваться натуре, а уметь её изменять, подчёркивая в ней остротипическое, «достраивая», «доделывая», «приспосабливая» её формы к стилистике фильма, усиливая их выразительность. А если надо – вводить в кадр крупную натурную деталь, заставляя её «играть». Шпинель доказывал – всякое искусство строится как система напластований на фундаментах предыдущих эпох. Объяснял студентам сущность «пирога» художественной культуры от каменного века до Пикассо. Даже негативные влияния, утверждал Шпинель, способны показать, натолкнуть художника на путь реализма. «Смотри, учись, гляди», «Художник – это раб, прикованный к палитре» часто повторял он. Известный художник кино Николай Суворов говорил: «У зрителя часто возникает недоумённый вопрос: «Фильм я видел, а что, собственно, делаете вы там?» Между тем, роль художника в процессе создания кинопроизведения необычайно велика, круг вопросов исключительно обширен. Моя работа начинается ещё с момента зарождения режиссёрского сценария – художник является здесь консультантом изобразительной стороны фильма. В кино на основе эскиза создаются реальные предметы быта, они снимаются оператором на плёнку, и когда с экрана видны аляповатые задники вместо фона, значит, художник не понял своей задачи. Художник должен стремиться сделать свою работу как можно более незаметной, что позволяет с наибольшим удобством артисту более ярко передать образ и характер роли».
Летом студенты художественного факультета ВГИКа выезжают на пленэр: в Тулу, Ясную Поляну, Рязань и её окрестности, где родился великий поэт земли русской Сергей Есенин.
Быстро летело студенческое время в бесконечных просмотрах российских и зарубежных фильмов в институте, посещениях театров, Третьяковской галереи, Музея изобразительных искусств имени Пушкина, Всесоюзных художественных выставок в Манеже. И опять дискуссии, споры всё о тех же путях в искусстве.
Общежитие киноинститута тогда находилось в городке «Моссовета», близ остановки электрички «Яуза». Соседями Владимира по общежитию были Василий Шукшин, Николай Губенко, Станислав Говорухин, Лариса Лужина, Светлана Светличная, Булат Мансуров, Эдмонд Кеосаян, Лариса Шепитько, Светлана Данильченко, Вячеслав Жариков, Юрий Цветков, Тамара Сёмина, Юрий Ракша, а также сокурсники: Василий Корячкин, Розалия Зельма, Иван Тартынский, Шавкат Абдусаламов, Валерий Филиппов, Хусейн Бакаев, Владислав Шестаков.
Здесь Артыков сдружился с москвичами – художниками Михаилом Ромадиным, Валерием Левенталем, Сергеем Алимовым, Владимиром Серебровским, Борисом Бланком, Владимиром Коровиным, актёром Владимиром Ивашовым.
Артыков считает самым главным в художественном воспитании обстановку и окружение товарищей. Они-то и дают подпитку в становлении и развитии художника как личности, взаимно обогащая и учась друг у друга.
В общежитие приходит Булат Окуджава – кумир молодёжи. Он исполняет свои напевные стихи под гитару в кругу студентов. «Ах, Арбат, мой Арбат, ты – мое призвание, Ты и радость моя и моя беда.…Ах, Арбат, мой Арбат, ты – моя религия…» Особенно дороги и близки эти строчки Артыкову, они воскрешали в памяти детские и юношеские годы жизни в арбатских переулках.
Прошло немного лет. Артыков получил неожиданное приглашение принять участие в киноэкспедиции на Дальний Восток – пойти к острову Тюлений в Тихом океане для съёмок уходящих объектов снимающегося фильма «Следы в океане» режиссёра Олега Николаевского. Это приглашение режиссёр сделал Артыкову в связи с тем, что художник-постановщик фильмаДмитрий Кудрин в это время был занят на другой кинокартине. «Почему бы и нет! Придётся ли когда-нибудь увидеть Тихий океан и лежбище морских котиков?» – подумал Артыков, и ему вспомнились стихи Махтумкули:
Побродить в степи глухой,
Поглядеть с горы крутой,
Мне добра и зла мирской
Океан увидеть хочется.
И Владимир принимает приглашение. Сильный шторм не оставляет СРТ «Утёс» на протяжении всего похода по Тихому океану к острову Тюлений. Когда остаётся несколько миль до острова, на борт траулера приходит телефонограмма: «Группе возвращаться в Свердловск. Фильм остановлен на доработку сценария». «Утёс» разворачивается и берёт курс обратно в порт Макаров.
В чём дело? А в том, что очередное постановление ЦК КПСС о необходимости подъёма критики и самокритики коснулось и кинопроизводства. На всех студиях страны съёмки фильмов были приостановлены, а в некоторых случаях прекращены. Так окончилась «хрущёвская оттепель». В тяжёлом положении оказались сотни работников киноискусства: актёры, режиссёры, сценаристы, операторы и художники.
В это время Артыкову и пригодился диплом театрального художника. Он оставляет несостоявшуюся работу в кино. Его величество случай приводит Владимира на подмостки Хабаровского краевого театра музыкальной комедии, где художественным руководителем и ведущим актёром театра был народный артист РСФСР Игорь Юрьевич Войнаровский.
На Дальнем Востоке осень щедра на краски. От нечего делать художник начинает писать этюды. Особенно Владимир полюбил скамеечку на крутом берегу Амура, откуда открывались бесконечные дали, которые он любил писать.
Однажды произошёл такой случай: во время работы над этюдом художник почувствовал, что кто-то стоит у него за спиной. Володя, скосив глаза, увидел шикарные импортные ботинки на толстой каучуковой подошве.
«Судьба!» – промелькнуло в сознании. Обернувшись, увидел мужчину лет пятидесяти, солидного, с глубокой залысиной.
Обаятельно улыбаясь и пожимая руку, он представился: – Фишкин Натан Эммануилович, директор Хабаровского музыкального театра.
– Артыков, художник.
– У меня к вам есть предложение. То, что вы – профессионал, вижу, у меня глаз наметанный, я много лет возглавлял художественный фонд Хабаровского края. Не согласились бы вы осуществить художественное оформление спектакля в моём театре?
– Согласен, – не раздумывая, ответил Владимир.
Так началась его работа художником-постановщиком в Хабаровском краевом театре музыкальной комедии. Прочитав либретто к оперетте «Марги» композитора Игоря Ипатова, Владимир за пару дней написал семь эскизов по числу действий спектакля и с десяток эскизов костюмов персонажей. Художественный руководитель и директор театра в антракте собрали экстренный худсовет, поэтому многие актёры пришли в гриме и костюмах шедшего в тот момент спектакля. Фишкин, улыбаясь, предложил им посмотреть эскизы декораций и костюмов к музыкальной комедии «Марги» нового художника-постановщика Владимира Артыкова. Режиссёр будущего спектакля Валентин Аполлонович Гримм, заслуженный артист РСФСР, внимательно просмотрел эскизы, после чего крепко пожал руку художнику, а членам худсовета сказал, что его, как режиссёра спектакля, представленное декорационное решение оперетты вполне устраивает и он принимает его без замечаний. К его мнению присоединился и композитор Игорь Ипатов. Актёры одобрительно закивали. Секретарь директора внесла поднос с рюмками и бутылкой армянского коньяка. Успех молодого художника закрепили дружественными тостами, и актёры отправились на сцену доигрывать спектакль.
Декорации и костюмы к музыкальной комедии «Марги» были выполнены в цехах знаменитого Новосибирского театра оперы и балета, а премьера состоялась летом, на гастролях в Новосибирском театре оперетты. Хабаровский краевой театр музыкальной комедии размещался в старинном дореволюционном здании на высоком крутом берегу Амура. В начале 60-х годов XX века Артыков вошёл в блистательный коллектив театра, где служили ведущие артисты Войнаровский, Симонова, Французова, Кисленко, Алдахин, Майорова, ведущие солисты балета Богданов и Белякова. Хабаровчане и гости обожали театр и поэтому спектакли всегда проходили при полных аншлагах.
Артыковым были обновлены также старые декорации и костюмы к опереттам «Цыганская любовь» Легара, «Летучая мышь» Штрауса, «Севастопольский вальс» Листова.
Так прошёл год. Во время гастролей в Усть-Каменогорске и Томске Артыков подготовил своему театру подарок: написал сценарий и снял документальный фильм «Хабаровский театр оперетты представляет!». Это была его первая режиссёрская работа. Главный оператор Томского телевидения Виктор Шварцкопф добыл дефицитную тогда киноплёнку, актёры ночами безвозмездно снимались в пустующих павильонах томской телестудии. Готовый ролик был показан в Новосибирске, где заканчивались гастроли театра. После просмотра дирекция и художественный совет театра приняли решение показывать этот ролик в кинотеатрах городов в качестве рекламы во время будущих гастролей Хабаровского театра по стране.
В дальнейшем Артыкова не раз приглашали театральные режиссёры к осуществлению художественного оформления спектаклей, как драматических, так и музыкальных.
С начала 70-х по 90-е годы Артыков сценограф создал декорации и костюмы ко многим спектаклям в разных театрах Ашхабада: Туркменский государственный академический театра драмы им. Молла Непеса – «Судьбе непокорный», «Посол эмира», «Государи и кочевники»; Русский драматический театр им. А. С. Пушкина – «Старомодная комедия» А.Арбузова, «Два веронца» В.Шекспира, «Аморальная история» Э.Брагинского, «Загадка дома Вернье» А.Кристи, «Пена» С.Михалкова, «Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина» В.Войновича, «Вождь краснокожих» О.Генри; Театр юного зрителя – «Сердце матери» Валеева, «Нахалёнок» М.Шолохова; Туркменский государственный академический театр оперы и балета – балет «Гаянэ» А.Хачатуряна, опера «Пиковая дама» П.Чайковского. И всякий раз – успех, критики неизменно отмечали вкус и выразительную работу сценографа Артыкова, оригинальность предлагаемых им трактовок классических и современных произведений.
1977 год. Страна готовится широко отметить 60-летие Великого Октября. Артыкова приглашают принять участие в художественном оформлении торжественного концерта в Кремлёвском дворце съездов (Москва), посвящённом этой знаменательной юбилейной дате страны. Режиссёр-постановщик – народный артист СССР Игорь Моисеев. Главный художник – Валерий Левенталь, в его группе художники Владимир Артыков и Нонна Федоровская. В концерте участвовали народные артисты СССР и РСФСР Е.Образцова, Б.Руденко, Т.Синявская, М.Биешу, А.Ворошило, М.Ульянов, Г.Жженов, В.Лановой.
Артыков, как и вся постановочная группа, за участие в концерте Большого Кремлёвского Дворца съездов, на котором присутствовали Леонид Ильич Брежнев и члены Политбюро ЦК КПСС, был награждён почётной грамотой за подписью министра культуры СССР П.Н. Демичева и председателя ЦК Профсоюзов А. В. Пашкова.
Москва. Летом 1979 года на ВДНХ СССР в павильоне «Монреаль» открылась всесоюзная выставка, посвящённая 60-летию советского кино, где были показаны экспозиции всех киностудий страны. Они отражали становление и развитие советского кинематографа. Владимир Артыков – главный художник экспозиции, посвящённой киностудии «Туркмен-фильм». Художник строит фрагмент декорации к фильму «Махтумкули» – дом поэта на его родине в ауле Геркес, также фрагменты декораций и реквизита художественных фильмов «Утоление жажды», «Приключения Доврана» и других фильмов.
За комплексное оформление на выставке раздела «Туркменское кино» в павильоне «Монреаль» Артыков был награждён нагрудным знаком «Отличник кинематографии СССР» Госкино СССР. За эскизы к фильмам «Утоление жажды» и «Махтумкули» ему была вручена серебряная медаль ВДНХ СССР.
* * *
Вернёмся в середину 60-х годов. Идеологические страсти утихли. Вновь на всю мощь заработало кинопроизводство. Пришла телеграмма: «Артыкову. Приглашаем художником-постановщиком съёмки комедии «Бывает и так». Директор киностудии «Туркмен-фильм» Иван Репин». Артыков попрощался с труппой Хабаровского краевого театра музыкальной комедии, с полюбившимися артистами.
Отсняв в Фирюзинском ущелье под Ашхабадом первую новеллу «Сбежала машина», музыку к которой написал талантливый композитор Эдисон Денисов, группа едет в Одессу. Режиссёр Владимир Архангельский, операторы Геннадий Цекавый и Виктор Якушев, художник Владимир Артыков снимают сцены на натуре ко второй новелле «Скелет Аполлона». Декорации художник построил в павильонах «Мосфильма». Эти новеллы вошли в комедийный киноальманах «Бывает и так». В них снимались известные актёры Алексей Смирнов, Георгий Вицин, Евгений Моргунов, Савелий Крамаров. Состав артистов говорит сам за себя!
В 1968 году Артыкову вручают членский билет Союза кинематографистов СССР за подписью режиссёра Льва Кулиджанова.
Пройдёт ещё несколько лет, и имя Владимира Артыкова как художникапостановщика будет значиться в титрах двадцати пяти художественных фильмов и на афишах многих спектаклей. Эскизы художника печатаются в журналах «Искусство кино», «Советский экран», «Искусство», «Творчество», в альбомах, каталогах выставок, на открытках.
Артыкова приглашают на киностудии России, Туркмении, Таджикистана, Узбекистана, Белоруссии. Он принимает участие в создании следующих фильмов: киностудия «Туркмен-фильм»: двухсерийная картина «Утоление жажды» по роману Юрия Трифонова. Режиссёр Булат Мансуров. Оператор Ходжакули Нарлиев. В фильме снимались звёзды советского кино: Пётр Олейников, Олег Жаков, Анатолий Ромашин, Валерий Малышев, Леонид Сатановский, Раиса Недашковская; исторический фильм «Махтумкули» режиссёра Алты Карлиева и фильм для детей «Приключения Доврана» режиссёра Анатолия Карпухина; киностудия «Таджик-фильм»: «Дороги бывают разные», «Когда остановилась мельница». В фильме «Тайна забытой переправы» режиссёра Сухбата Хамидова снимались актёры Георгий Жжёнов, Артык Джалыев, Болот Бейшиналиев; «Тайна предков» режиссёра Марата Арипова, с участием популярных актёров Татьяны Конюховой, Антаноса Габреноса, Виктора Филиппова; «Ураган в долине» режиссёра Тахира Сабирова с актрисой Людмилой Хитяевой и Юрием Чекулаевым; двухсерийная лента «Восход над Гангом» – совместная работа «Таджикфильма» с индийскими кинематографистами. Режиссёр Латиф Файзиев. Актёры Владимир Басов, Валентина Титова, Игорь Дмитриев; киностудия «Узбекфильм». Картина «Служа Отечеству» Латифа Файзиева, рассказывающая о первой российской дипломатической миссии России в Афганистане. В ролях Тимофей Спивак, Михаил Кузнецов; «Киностудия им. Горького» при участии «Мосфильм» и кинематографистов Болгарии. «Дезертир» («Русский Рембо») режиссёра Юрия Музыки, оператор Юрий Уланов. В главной роли Анатолий Котенёв.
В перерывах между работой на игровых картинах Артыков снимает как режиссёр документальные фильмы «Песнь о воде», «Волшебники рядом с нами». Как автор и режиссёр – игровые сюжеты для сатирического киножурнала «Найза», монтирует киножурналы «Советский Туркменистан».
Артыков является художником-постановщиком и телевизионных игровых фильмов: двухсерийные ленты «Звёздочка и куланёнок» и «Дело возбуждено».
На московской студии «АКВО» режиссёр Юсуф Азизбаев снял тридцатисерийный художественно-публицистический сериал «Праведный путь». Художник-постановщик всего сериала – Артыков, а в двух сериях из тридцати – он автор сценария и режиссёр.
Для художника-постановщика Артыкова работа над историческими фильмами «Восход над Гангом» (1976), «Служа Отечеству» (1981), «Тайна забытой переправы», «Махтумкули», «Тайна предков» явилась большой творческой удачей. Декорации в павильонах и на натуре, решённые с образной достоверностью, отличаются изысканным вкусом и, вместе с тем, простотой решения. Они несут большую социальную нагрузку, являясь не фоном, а точным адресом, где развёртывается действие, помогая зрителю погружаться в атмосферу того времени.
Художник Артыков обладает удивительным свойством – умением дружить. На съёмках фильмов он притягивает к себе внимание друзей не столько своим лёгким доброжелательным общительным характером и юмором, сколько своей творческой работоспособностью и неистощимой энергией. Кинооператоры Валерий Рекут, Анатолий Карпухин, Анвар Мансуров, Юрий Уланов, устанавливая кадр, как правило, всегда хотят видеть рядом с собой Артыкова.
Я не случайно называю имена любимых зрителями известных киноартистов, занятых в тех же фильмах, что и Артыков, потому что эти актёры, режиссёры и операторы становятся друзьями художника, пронеся дружбу на протяжении всей жизни. Они посещают творческую мастерскую художника, бывают на его выставках, презентациях биографической книги «Обнажённая модель», изданной в 2012 году. Об этом мне рассказывали многие деятели кино, работавшие в постановочных группах с Артыковым.
Во время съёмок документального фильма «Песнь о воде» режиссёр Артыков искал образ пустыни с её дрожащим от зноя маревом, сквозь которое тревожно просматриваются сполохи солнца, верблюдами, гордо идущими среди голых барханов, подобно кораблям пустыни, её раскалённым пескам и растрескавшимся от зноя такырам. Безводные пески. От зноя звенит воздух. Однако Артыков упорно продолжает искать образную деталь фильма, в которой он смог бы выразить самую глубинную суть жажды.
Во время съёмок «Песнь о воде» произошёл такой случай. Однажды утром Артыков, выйдя из палатки, направился к умывальнику, прикреплённому к корявому стволу саксаула, врытому в песок бархана. Неожиданно он увидел, как к умывальнику подлетела птичка, она вцепилась лапками в его железный сосок, по которому медленно стекала набрякшая капля воды, и с жадностью начала склёвывать её. Испугавшись человека, птаха вспорхнула и улетела. Сознание Артыкова мгновенно пронзило: вот он – главный образ жажды.
Туркмены говорят: «В пустыне капля воды дороже крупицы золота». Артыков возвращается в палатку, ставит оператору задачу – набраться терпения, притаиться и снять птичку, склёвывающую капли воды – как образ жажды в безводной пустыне. Только после долгого и мучительного ожидания птичка вернулась, и оператору удалось снять эти уникальные кадры. Режиссёр полностью вставил их в фильм.
Это стало своеобразным эпиграфом ко всей ленте «Песнь о воде». Этот момент не раз был отмечен в статьях киноведов как большая находка и удача. Фильм широко прошёл по экранам страны, был показан на Всемирной выставке в Монреале, также отмечен дипломом Международного кинофестиваля стран Азии и Африки в Ташкенте.
Эскизы к фильму «Песнь о воде» показаны на Всесоюзной выставке в Москве.
В книге «О художниках театра, кино и телевидения» (1984) в статье «Роль художника в кино» профессор ВГИКа, академик РАХ Михаил Богданов пишет: «Можно назвать много работ художников, полных эмоционального раскрытия драматургии и её образности. Взять хотя бы работы художников А. Мамонтова, Б. Немечека, В. Артыкова»… «Эскиз художника к фильму «Песнь о воде» несёт в себе синтез всех элементов, всех постановочных средств, которые в дальнейшем должны решать изобразительный ряд фильма режиссурой, актёрским мастерством, мастерством оператора и, конечно, мастерством художника. В эскизе мы имеем вскрытую средствами композиции драматургию событий, её идейно-образную сущность».
Владимир Артыков без сожаления раздаривает своим друзьям и поклонникам таланта многочисленные эскизы сразу после окончания съёмок фильмов и отыгранных спектаклей.
Так неожиданно в 2013 году в его аккаунте участники социальной сети facebook обнаружили репродукции четырёх, казалось бы, безвозвратно утраченных театральных эскизов, подаренных Артыковым кому-то очень давно. Все, вместе взятые, они позволяют говорить о талантливых решениях планировок, что помогает выстраивать выразительные мизансцены. Художник умеет так воссоздать место действия, время событий, что дает возможность режиссёрам и актеёрам «жить» в образном пространстве. Точность размеров декораций – и в этом ясна роль каждой архитектурной детали – позволяет поделочным цехам быстро создавать конструкции. Цвет, предложенный в эскизах, определяет характер драматургии, время, в которое свершается действие, особенности эпохи.
Сразу после вступление в Союз художников СССР в 1973 году Артыкова избирают в комиссии по театру (руководитель Александр Васильев) и кино (руководитель Михаил Богданов). В комиссии Артыков с художниками Борисом Мессерером, Валерием Левенталем, Сергеем Алимовым, Михаилом Ромадиным, Георгием Гуния ведут большую общественную работу. Также Артыков – член комиссии «Художники – флоту» у Игоря Рубана, единственного тогда художника, побывавшего в Арктике и Антарктике, чьё искусство пополнилось арктической тематикой.
К этому времени Артыков – участник всех Всесоюзных художественных выставок по разделу декорационного искусства театра и кино, а начиная с 1975 года – постоянный участник всех всесоюзных и республиканских художественных выставок уже по разделу живописи.
Но любовь к театру и кино не пропала, хотя на первый план вышла станковая живопись. Когда искусствовед Маргарита Халаминская сообщила Артыкову, что секретариат Правления СХ СССР перевёл его в секцию живописи, о чём уже сообщил новый справочник, Артыков забеспокоился: «Как же мне быть, ведь я в комиссии по театру и кино, где меня все знают?» На что Халаминская ответила: «Не переживай! Вера Игнатьевна Мухина была скульптором, но в Союзе художников оставалась до конца своей жизни в комиссии по прикладному искусству».
Так Артыков, признанный живописец, и остался в комиссии театра и кино среди своих знаменитых товарищей – Бориса Мессерера, Сергея Алимова, Сергея Бархина, Бориса Бланка, Владимира Лыкова, Михаила Ромадина, вплоть до распада страны, а вместе с ней и Союза художников СССР.
* * *
Следует отметить, что время вступления Артыкова в станковое искусство не простое. Оно отмечено в истории как период подъёма национального самосознания. Художники стремятся познать истоки народной жизни, её многовековые традиции, показать красочность и торжественность народных обычаев.
Живописное полотно Артыкова «Комсомольская свадьба» (1978) родилось по живым впечатлениям. Как-то, после съёмок документального фильма «Песнь о воде» режиссёр Артыков с оператором возвращались домой. Стоп! Дорога перегорожена накрытыми столами с фруктами и закусками, шашлыками и пловом. «В чём дело?» – «Садитесь, расскажем! В ауле – радость: урожай хлопка убран, играем первую свадьбу! Просим к столу дорогих гостей!» Звучат дутары, гремят бубны, раздаются переливы аккордеона самодеятельного оркестра. Праздник не в одной семье, а по народной традиции у всех жителей аула. Молодожёнов встречают жители аула в национальных и европейских одеждах. Этот момент и запечатлён в живописном полотне «Комсомольская свадьба».Серебристая туркменская осень. Почти сотня фигур изображена на холсте, то вытягиваясь вдоль бесконечно длинного стола, уставленного яствами, то распадаясь на группы. Ритмы движения людей связаны с ритмами домов аула. Всё деловито, обыкновенно, нет ничего крикливо-парадного, для зрителя необычность картины в массовости персонажей, в едином торжестве природы и людей.
В советском искусстве много работ, изображающих торжества, и обычно они обходились в десяток возбуждённо-радостных лиц окружения новобрачных. В картине Артыкова всё иначе. Никаких улыбок, никаких плясок, никаких объятий. Все по старинной, вековой сложности традиции. Народ – все жители аула торжественно, величаво встречают молодых. Как икону в христианстве. Музыка уносится в убранные поля хлопчатника. Уходит и перспектива зданий. Всё из полей, из труда, и всё обратно в неё же – убеждает нас первый план картины. Это не серия этюдов, сплетённых «для вида». Это радостное философское полотно о жизни трудяг. Стол – символическая дорога от людей – в пространство, от весёлой музыки – в бесконечность. Идёт молодёжь, смена. Она величава, она и нас зовёт принять участие в народном туркменском благоденствии. Колорит картины крайне сдержан – большие чувства не требуют яркой цветовой дрызготни. Внимательно изучая на выставке впервые увиденную картину «Комсомольская свадьба», мне, как художественному критику и главному редактору журнала «Творчество», было удивительно – как свободно владеет художник Артыков живописным пространством.
Надо полагать, это результат работы в кинематографе, что учит смотреть на мир широко открытыми глазами, выразительно сопоставляя зрительные планы. А мы созерцатели и одновременно соучастники волнительного события – художник поднял нас высоко, и мы всё видим до горизонта: огромный кусок земли, на котором развёрнуто важное событие – традиционное, народное гуляние. С этим моим выводом можно спорить. На то и картина с большим, глубоким содержанием.
«Комсомольская свадьба» приобретена в Государственную Третьяковскую галерею с Всесоюзной художественной выставки «Молодая гвардия Страны Советов». Работа художника отмечена Дипломом лауреата Всесоюзного конкурса живописи СХ СССР.
ЦК ВЛКСМ также отметил автора денежной премией и дипломом. Репродукцию с картины публиковали многие альбомы и журналы по изобразительному искусству. Картину «Комсомольская свадьба» искусствовед Академии художеств СССР Ариадна Жукова поместила в своей книге «Страницы истории нашей». Под картиной – стихи Михаила Светлова:
Мы и бригадой, и семьёю тесной
Встречаем вместе радость и беду.
Чтоб не одну о нас сложили песню
В каком-нибудь двухтысячном году!
И глубь земли,
и ширь небесных странствий
Ты на высокой скорости пройдёшь.
И скажет космос:
«Кончилось пространство!
Куда ещё ты, комсомолец, прёшь!
Артыков впервые в советском искусстве взял многоликую толпу как выразительницу самых разных состояний. Порою кажется, что люди появились в волшебном царстве пустыни прямо с ярмарок, базаров и торжественных встреч. Все это создает замечательную, исторически точную и заманчивую панораму трудовой и праздничной жизни народа. Нельзя не видеть в этом национальную черту быта. Как и суровопламенная, сухим ветром обдающая пешехода и всадника природа Туркмении, так и картины о жизни и праздниках народа величавы и торжественны.
На тему многовековой дружбы туркмен и русских В.Артыков написал для российского посольства в Ашхабаде четыре картины – вариант «Визит дружбы» и оригинальное полотно «Ходжа-Непес у Петра Великого». Народный посол Туркмении просит Петра Великого взять под защиту население и караваны, идущие с товарами по «шёлковому пути», от нападения воинствующих племён Астрабадского хана. На картине изображён царь Пётр со свитой, за ними – строящийся корабль, возле царя-плотника – ХоджаНепес, за которым стоят представители посольств западных стран. Вдали – строящийся город, за Невой – шпиль Петропавловской крепости.
Третья картина Артыкова показывает Н. Г. Столетова, генерала от инфантерии, основателя города Красноводска, руководителя Амударьинской научной экспедиции. На первом плане – Столетов, в руках у него географическая карта, рядом с ним Хазан-хан – вождь прикаспийских туркмен, они изображены на фоне синей воды Каспия и идущего российского корабля с Андреевским флагом.
Вот что пишет доктор искусствоведения, профессор Светлана Червонная о творчестве Владимира Артыкова: «Живопись Владимира Артыкова – это ностальгия и мечта. Её содержание призрачно и потрясающе достоверно. Особый дар исследователя, необычный исторический ракурс художественного видения и творческого мышления художника воплощаются в реалиях любовно и тщательно воспроизведённого народного быта, в обладающих очарованием тонкой восточной миниатюры, предельно точных и выразительных этнографических деталях, которыми насыщены его пейзажи, натюрморты, архитектурные панорамы, массовые сцены, всегда отмеченные печатью определённой эпохи. Историческая любознательность автора одинаково простирается и в далекое прошлое Туркменистана («Визит дружбы» – первое соприкосновение на берегах Каспия с «северным соседом», с русским флотом, с российской дипломатией), и в эпоху революционных миражей и фанатизмов («Каракумы. 1919 год»), и в меднотрубные, пламенно-кумачевые 20-е годы («Открытие памятника»), и к раннему конструктивизму социальных и технических экспериментов («Крылья тридцатых в Каракумах»), и к позднему размаху «наступлений на пустыню», к гротеску гидро-индустриально-урбанистических утопий и хлопковых вакханалий («Праздник хлопка», «Каракумский канал», «Мешади Мессариан»), и к пронзительной горечи сорок первого и радости сорок пятого годов («Проводы», «Встреча в сорок пятом»), и к холодной фальши ранних восьмидесятых с их военными парадами, лозунгами и танковыми маршами («Присяга»).
Он оставляет окаменевшие реалии этого времени в вечных песках Каракумов, позволяя зрителю ощутить это время и в глобальном обобщении масштабных панорам, многофигурных композиций, и в удивительных тонко выписанных деталях, фиксирующих изысканные узоры тикинских ковров, формы старинных сосудов, конструкции юрт, каменные разломы древних монументов, мощные сооружения плотин, гидроузлов, железнодорожных вокзалов, городских магистралей и парадных площадей, силуэты всадников, верблюдов, гарцующих коней, особенности красочных народных костюмов и унылых военных униформ, впрочем, одинаково интересных в широком историческом контексте, наконец, бесконечно разнообразных и меняющихся повозок, грузовых, легковых машин, автобусов, эшелонов, мачтовых кораблей, белоснежных водных лайнеров, аэропланов, составляющих в картинах Артыкова целую вереницу виртуозных иллюстраций к истории центрального азиатского сухопутного, воздушного и водного транспорта. Но чем точнее эти детали, тем фантастичнее общая картина Туркменистана в живописи Артыкова. И кто ограничится буквальным прочтением названий картин, поверхностным знакомством с их тематическим кругом, не ощутив глубинного философского смысла самобытной живописи Владимира Артыкова, в которой высокая гармония мятежной стихии формирует истинный образ этой земли, её непостижимых пространств.
Динамика и энергия туго закрученных спиралей, определяющих движение песков, и рисунок ещё не пройдённых человеком дорог, уходящих за горизонты (особенно выразительных в полотнах «Узбой. Изыскатели», «Археологи», «Мешади Мессариан»); упругая сила окаменевших песков и гор, заменяющих небо, отнимающих небо у ослеплённых безумной идеей людей («Каракумы. 1919 год», «Открытие памятника»); упрямое мятежное сопротивление природы «орднунгу» – порядку, чужому для этой земли (вскипающие белой яростью стволы и терзаемые ветром кроны деревьев в картине («Присяга»); загадочные смысловые коды орнаментальных узоров, формируемых предметами и человеческими фигурами, разбросанными по земле в сложных ритмических комбинациях («Тикинский базар», «В предгорьях Копет-Дага») или слившихся в едином плавном потоке («Визит дружбы»), – таковы слагаемые того сложного образа Туркмении в искусстве Владимира Артыкова, который не вмещается ни в традиционные жанры (пейзаж и натюрморт, исторические, батальные, бытовые мотивы, элементы философской притчи, фольклора – все здесь сложно переплетается), ни в четко ограниченные виды искусства (станковая живопись живёт здесь в мире зрелищных искусств, вторгается в ткань кинематографа, декорационные эскизы превращаются в картины – эти метаморфозы постоянны, неуловимы, бесконечны), ни в типы зрительской ментальности, ориентированной на ангажированное, «тематическое» искусство – о войне, о мире, о строительстве каналов в пустыне, о трудовых победах и праздниках…
Не о том, совсем не о том повествуют картины Артыкова, как бы ни казались они привязанными к конкретной действительности и к историческим событиям. Праздники в них всегда немного печальны, и согласие единодушной толпы или солдатского строя оборачивается внутренним разладом и нарастающей тревогой, и все победы коллективного труда, инженерной мысли социального прогресса растворяются в пустынных миражах. Сильнейшим художественным средством, обеспечивающим эффект такого призрачного растворения, является тот особенный свет, которым наполнена живопись Артыкова, который излучают его картины, в котором парят изображения, мерцают каракумские пески».
У каждого любителя искусства есть особо дорогое и значимое художественное произведение. Таким стала для меня философская картина Артыкова «Каракумы 1919 г. Перед боем» (1982). Она вспоминается мне всегда в часы раздумий и в моменты радости. Почему? Я смотрю на это большое произведение, вошедшее в историю искусства страны, и верю в него. Художник перешагнул хроникальную правду и создал образное событие, снабдив его эмоциональной оценкой.
Рассмотрим картину. Перед нами воинский эшелон, он идёт на запад, к побережью Каспийского моря, через пески Каракумов по Закаспийской железной дороге. Командующие фронтом Михаил Фрунзе и Валериан Куйбышев возглавляют крупную военную операцию Гражданской войны по разгрому английских интервентов, белогвардейцев и банд басмачей. Эшелон остановился у огромного бархана. Вооружённые всадники, красноармейцы, красные партизаны – все вышли из теплушек посмотреть документальные кинокадры, в которых В. И. Ленин принимает парад на Красной площади в 1918 году. Кинопроектор шлёт ослепительный луч света прямо на песчаный бархан. А уже некоторое время по отрядам бойцов разносилась трагическая весть: Ленин убит…
Эта великолепная картина – единственная в советском искусстве. Она связана невидимой энергией с искусством иконописи. Ничего в картине нет реального, но она убеждает силой веры художника в реальность. И это явление – чудо в обычном мраке пустыни.
Огромная движущаяся по экранубархану фигура вождя и небольшие в сравнении с ней всадники, вагоны-теплушки, толпы красноармейцев – всё необычно, всё удивительно правдиво, а потому и впечатляет, ошеломляет каждой деталью, выписанной тщательно. Круговая панорама картины, в которой можно разглядывать всю массу в целом и каждую фигуру в отдельности. На платформе стоят красноармеец, партизан и матрос с винтовками в руках, они охраняют броневик. Конный всадник стремительно развернулся в движении к бархану, чтобы увидеть Ленина. В луче проектора трепещут алые знамёна в руках красноармейцев.
В голове эшелона – силуэт паровоза под парами. Из теплушек продолжают спрыгивать на землю красноармейцы, они присоединяются к общей массе желающих увидеть живого Ильича. Тёмно-синее ночное небо холодным цветом окружает центр композиции, перекликаясь с цветом крыш теплушек и башен броневика. Золото высоких барханов в сочетании с глубоким синим тоном ночного неба усиливает глубину драматических событий.
Вот она, сила таланта реалистического искусства – убедить душу в том, что реально существует, но на самом деле лишь фантастический, но убедительный замысел художника.
Задумывая будущее историческое полотно, художник обратился к своему отцу, Аннакули Артыкову, свидетелю событий гражданской войны 1919 года в Туркмении. Отец рассказал такой случай.
Английские интервенты, белогвардейцы и басмачи задались целью захватить нефтеносную Туркмению. Красная армия под командованием Михаила Фрунзе и Валериана Куйбышева была направлена на разгром врага. Но в войсках пошли слухи – Ленин умер, от них скрывают эту печальную весть. И тогда на аэроплане из Москвы по решению ВЦИК специально была отправлена по всем фронтам Гражданской войны киноплёнка с документальными кадрами первого военного парада на Красной площади – это парад Всеобуча. Он состоялся мая 1919 года. Парад принимал Владимир Ильич Ленин. Красноармейцы увидели документальное подтверждение, что вождь жив после ранения и приступил к работе в Кремле. Это подняло боевой дух Красной армии перед наступлением. Образ живого Ленин вдохновил бойцов.
Композиционное решение картины подсказал случай. Однажды киногруппа во главе с Владимиром возвращалась после очередных съёмок. Стояла глухая ночь. Фары автомобиля вдруг высветили вертикальный обрыв бархана, отглаженный ветрами и непогодой. «На таком природном экране можно показать фильм», – мелькнула мысль. Неожиданное решение сюжета будущей картины, необычная диагональная световая сила проектора придала изображению романтику боевых походов Красной армии.
Картина находится в Московском музее Академии ФСБ Российской Федерации.
В Москве проходит VI съезд Союза художников СССР. Газета «Правда» 17 января 1983 года писала: «В эти дни в выставочных залах столицы развернуты две всесоюзных выставки «СССР – наша Родина» и «Художники – народу», на которых представлены произведения из всех союзных республик». Там же, на первой странице была напечатана большая репродукция с картины В. Артыкова «Каракумский канал – артерия дружбы народов СССР».
На этом художественном полотне мы видим величайший в мире Каракумский канал, протянувшийся на тысячу километров. Раздвинулись песчаные барханы, освобождая путь драгоценной воде, пришедшей издалека. У причала замер белый корабль, с него по трапу выходят гости, чтобы отметить праздник, посвящённый 60-летию образования СССР. Рассекая синюю гладь воды, мчатся глиссеры, оставляя за собой сверкающие на солнце волны. Вдоль берега канала стремится на праздник кавалькада джигитов на ахалтекинских жеребцах. Автобусы и автомобили подвозят гостей на праздник, который уже в полном разгаре.
Как символ дружбы народов высоко в небо поднят государственный флаг СССР и пятнадцать флагов союзных республик, они трепещут на ветру, создавая радостное настроение всей картине, подчёркивая единство народов великой страны. Флаги прикреплены к серебристому воздушному шару стальным тросом.
Картина «Каракумский канал – артерия дружбы народов СССР» с Всесоюзной художественной выставки была приобретена в Государственную Третьяковскую галерею.
Картина «Визит дружбы» вошла в экспозицию всесоюзной выставки «Голубые дороги Родины». В начале XVIII века по указу Петра Великого два корабля под российскими флагами трижды бросали якоря у каспийского побережья Туркмении. Эти экспедиции возглавлял сподвижник Петра Федор Саймонов, исследователь Каспийского моря, составивший географическую карту всего побережья. Герои событий – Саймонов и местный хан прикаспийских туркмен – обмениваются рукопожатием. Небольшой ковёр, положенный на прибрежный песок, выделяет главных персонажей из окружающей толпы.
За эту картину, высоко оценённую искусствоведами, Артыков в 1982 году награждён Дипломом Академии художеств СССР.
Критик Юрий Иванов в журнале «Творчество» отмечал: «Любовно выписанные художественные детали многофигурной композиции, в том числе детали архитектурного пейзажа, изумительные в своём изяществе исторические предметы свидетельствуют о том, как дорог современному живописцу весь мир, в котором жили его далёкие предки, и настроение, вызванное своеобразной ностальгией, придаёт всей картине неповторимое романтическое очарование».
Сценарий Всесоюзной художественной выставки 1976 года предполагал основную тему – борьбу за советскую власть после организации рабоче-крестьянской Красной армии (1918). Артыкову вспомнилось лето 1942 года. Первая победа – фашистская свора отброшена от столицы, но по улицам Москвы ещё маршируют отряды ополченцев, едут серо-зелёные джипы, бронетранспортёры, студебеккеры с пехотой, одетой в белую маскировочную форму. Все эти воспоминания о войне вспыхнули в памяти Артыкова, когда он задумывал картину, но действие художник перенёс в глубокий тыл, на перрон ашхабадского вокзала, подчёркивая этим, что вся страна, от края и до края, провожала своих сынов защищать Родину.
На переднем плане картины – огромная толпа провожающих. Нет ни паники, ни рыданий. Шеренги воинов выстроены вдоль эшелона, играет оркестр, некоторое беспокойство вносят лишь всадники, скачущие на погрузку… Изысканную композицию, вобравшую огромное пространство, как бы успокаивают, уводя в перспективу, многочисленные горизонтальные линии. Они выявлены в строгих, прямых очертаниях железнодорожных составов, в геометрии чётко выстроенных воинских подразделений, в архитектуре балюстрады, в домах. Это композиционное решение вносит спокойствие, ритмическую ясность, уравновешивая людскую массу. Свинцовое небо, повисшее над городом, над перроном, задаёт строгий музыкальный мотив. Сложно построенная картина стала своеобразным «реквиемом» большой человеческой трагедии военного лихолетья.
Ни один советский художник не создал столько исторических хоровых картин, как Артыков. Все они массовые – главная роль в них отводится народу.
Картина «Открытие памятника В.И.Ленину в Ашхабаде 7 ноября 1927 года» была показана на II Международной Триеннале современного изобразительного искусства «Белград-80» (СФРЮ) вместе с произведениями известных советских живописцев: Татьяны Яблонской, Евсея Моисеенко, Тугрула Наримамбекова, Татьяны Назаренко.
(Exposition internationale des plastiques. Medunarodna izlozba likovnih umetnosti Beograd 80). В каталоге обозреватель выставки, искусствовед Павел Хорошилов, пишет: «Романтической приподнятостью отличаются обращения Владимира Артыкова к истории первых лет советского государства, к этапу сложения многонациональной общности народов СССР. Картина «Открытие памятника В.И.Ленину в Ашхабаде 7 ноября 1927 года» показательна и органичным сочетанием современного подхода художника к решению историко-революционной темы с устойчивыми традициями национальной живописной школы».
В 1983 году Союз художников СССР направляет Артыкова в международную группу живописцев в венгерский город Хайдубёсермень, где он создаёт картины, посвящённые Туркмении и Венгрии: «Помню тебя, Венгрия» и «Туркменская свадьба», последнюю приобретает музей университетского города Дебрецен.
В 1986 году Международный Дом Дружбы проводит персональную выставку Артыкова сначала в древнем портовом городе Гданьске, где её торжественно открывал мэр города, а также директор Дома польско-советской дружбы и сам художник. Через месяц выставку перевезли в Варшавский Дом дружбы.
На этих выставках Артыков развернул экспозицию картин из пятидесяти живописных полотен, привезённых из Москвы. В Варшаве выставку открывали Секретарь ЦК Польской объединённой рабочей партии и директор Дома польско-советской дружбы.
В 1980–1990-е годы Артыков пишет необычные для себя картины – «Утро» (1982) и «Мир входящим» (1985).
«Утро». Группа школьниц спешит на занятия. Голубоватый туман ещё окутывает посёлок на сваях. Когда-то здесь была вода. Постепенно пески оттеснили море, но жители, как и встарь, ставят дома на сваях. А море – рядом, тихий прибой облизывает ржавый песок, покачивая рыбацкие катера. Трудовой день начинается голосами детей. Характерная чёрточка мирного быта, подмеченная художником, в малом выражает суть мирной жизни.
В экзотическом городе Гасан-Кули, где на побережье Каспийского моря стоят уникальные дома на сваях, в школу, вдоль моря, идёт группа девочек двух национальностей. Туркменки в длинных одеждах, их головы покрыты платками, и русская девочка, одетая в короткое платьице. Картина насыщена свежестью морского ветра, он развевает у девочек косынки, платья, белые фартуки, пионерские галстуки, а вдали на верандах домов трепещут на ветру разноцветные ткани, повешенные для просушки.
В картине звонкий колорит: на фоне золотого песка – синие платья, красные галстуки, белые чайки, ультрамарин моря и звонкая голубизна неба. Встречное движение белых чаек подчёркивает динамику всей композиции, придавая радостное и вместе с тем тревожное и одновременно торжественное настроение картине «Утро».
«Мир входящим» – полотно символическое. Это раздумье художника о будущем. Весна. Вспыхнули цветы, звонкая зелень отодвинула пески. На деревянном топчане, накрытом кошмой с национальными узорами, словно на цветущей лужайке, на белоснежной простыне безмятежно спят трое младенцев. Молодая мама в красном платье держит на коленях раскрытую книгу. Возможно, это философские стихи Махтумкули. Оторвавшись от чтения, она задумчиво смотрит вдаль, словно пытается разгадать судьбу своих детей.
Летят ввысь три голубя, символизируя души младенцев. Вся картина дышит покоем, умиротворением, жизнелюбием и уверенностью в завтрашнем дне. Зрителям картина даёт повод также помечтать о грядущем дне, о годах всей жизни для поколения, которому жить в XXI столетии. Помечтаем и мы.
Тема материнства художником раскрыта с удивительной теплотой. Здесь уместно привести поэтические строки Махтумкули:
Пред человеком два лежат пути:
Которым же захочешь ты пойти?
Ты в день суда возжаждешь рай найти, –
Но в ад тебя отправит злое дело!
Эти две картины – «Утро» и «Мир входящим» – новый поворот в творчестве Артыкова. Он видит в туркменском обществе новые движения, новые, доселе неясные входы-выходы, а может быть, и тупики? Но художник верит в добро. Верит в вечную жизнь народа.
И ещё одно значительное полотно «Международный экипаж» (1986). Картина была представлена в Москве на Всесоюзной выставке, посвящённой Космосу, откуда отобрана на международную выставку американских и советских художников в Нью-Йорке. Картина Артыкова вошла в альбом под названием «В звёздном потоке», Нью-Йорк, США, 1990 год. Вступительное слово к альбому написал известный американский писатель-фантаст Рей Брэдбери. Workman Publishing, New York.
На картине мы видим космическую ракету на стартовой площадке. В свете перекрёстных лучей прожекторов её гигантский, серебристый корпус устремлён в бездонное, тёмное небо, в вечность. На космодроме толпы провожающих, среди них военные, родные и близкие космонавтов, кинооператоры, журналисты, представители разных научных учреждений, художник с мольбертом пишет этюд, стараясь запечатлеть важность момента. Все смотрят на выстроившихся космонавтов. Они, как и ракета, почти растворились в яростном свете.
Это Земля провожает их, обнимает и поздравляет. Многие фигуры гостей движутся, размахивая советскими и американскими флажками, говорят, аплодируют, посылают воздушные поцелуи, суетятся по-земному. А время наступает космическое, неизвестное, тревожное. Истекают последние минуты. Скоро экипаж покинет Землю, добрую её атмосферу и вековые связи с землянами. И великое торжество, и печаль разлуки. А степь, тусклым золотом посверкивая вдали, тоже молча прощается с землянами.
Для Артыкова – это тоже прощание, художник покидает Туркмению, родину своего отца, и возвращается в Россию, на родину своей мамы. Почему?
Я хорошо запомнил следующий случай. На Гоголевском бульваре в Союзе художников СССР идёт заседание секретариата правления. Во время перерыва заседания мы с референтом по живописи Маргаритой Халаминскай спустились в ресторан, где стали невольными очевидцами интересного диалога Николая Пономарёва – председателя Союза художников СССР с Иззатом Клычевым – председателем правления Союза художников Туркмении.
– Иззат, почему до сих пор нет документов на представление звания народного художника Артыкову? – спросил Пономарёв Клычева.
Улыбчивый представитель Союза художников республики, помолчав, ответил:
– Коля, я тоже считаю, что Артыков заслуживает высокого звания, но ты же знаешь, что есть ещё отдел культуры ЦК и Министерство культуры республики Туркмении, у них своё мнение по этому вопросу. Со своей стороны я обещаю поработать в этом направлении, а пока у него есть почётное звание «Заслуженный деятель искусств».
– Иззат, не надо затягивать с этим давно назревшим вопросом, ускорь присылку необходимых документов! Поторопись! Считай моё поручение тебе от председателя СХ СССР и как депутат депутату, – твёрдо сказал Пономарёв и вопросительно посмотрел на меня.
– Да, Николай Афанасьевич, я тоже так считаю, – поддержал я, – наш журнал «Творчество» давно и достойно освещает произведения Артыкова.
– Для меня, – с укором глядя в глаза Клычеву, сказала Халаминская, – Артыков давно народный. У него достаточно много картин в музеях нашей страны, чего не скажешь о некоторых других деятелях искусства с высокими званиями и наградами.
Обещание Пономарёву Клычев не выполнил.
Артыков, вдумываясь в лозунги, которые раздавались не только с высот Кремля, но и с трибун в каждой советской республике: идти, бежать, мчаться к всеобщему изобилию, демократии, национальной свободе, сочиняет свою философскую картину «Преодоление» (1990), словно предчувствуя приближение распада советской империи.
На фоне высохшего дна Аральского моря, сидящих на мели гниющих кораблей взлетает в темноту космоса чудо-ракета, осветив ржавый песок солнечным золотом яркого света. Это даже не космический корабль, скорее отблеск пламенной могучей силы, феерически торжествующая молния, покидающая греховную Землю. От ржавчины, от разрухи – вверх, в синюю бесконечность!
Картина была на многих выставках, но суть картины «Преодоление» мало кто понял, а может, сделали вид, что не поняли. Произведение намекало на жизнь, на страстную жажду новой действительности, на светлые лучи счастья, уходящего в неизвестность.
* * *
В 1991 году, 25 декабря, Михаил Горбачёв сложил с себя полномочия Президента СССР. 74-летний советский период стал историей. На следующий день, 26 декабря, Верховный Совет СССР принял декларацию о прекращении существования Советского Союза. Над Московским Кремлем Борис Ельцин поднял флаг России. Бывшие союзные республики стали «ближним зарубежьем». В них осталось 25 миллионов русских, оказавшихся вдруг иностранцами.
Артыков всерьёз задумался о будущем, потому что главной темой творчества у него была и оставалась дружба братских народов ещё вчера великой державы.
В 1997 году Артыков окончательно возвращается в Москву – город своего детства и юности. Как сказал Булат Окуджава, «Арбатство, растворённое в крови, неистребимо, как сама природа». Артыков никогда не забывал свою главную духовную родину – старый Арбат с его переулками, откуда рукой подать до Чудовки, где была его художественная школа с натюрмортами и чёрным вороном. А можно сказать и так: он никогда не порывал с Москвой, начиная с младенческого возраста. Жил на Арбате, где провёл военное и послевоенное детство и юность. Учёба в Ленинграде, служба на Балтийском флоте, опять учёба в Москве, позже – «Мосфильм» и Киностудия им. Горького, где строил декорации игровых картин, монтировал и озвучивал свои документальные фильмы на Студии документальных фильмов в Лиховом переулке.
В Москве Артыковым были созданы значительные живописные полотна, показанные на всесоюзных художественных выставках в Манеже и ЦДХ, в его мастерской на улице Усиевича, а также в подмосковном Доме творчества «Сенеж», где художник работал в группах живописцев с 1973 по 1989 год. С выставок эти «хоровые» картины были закуплены Министерством культуры СССР для музеев изобразительного искусства страны.
Покидая Туркмению, привычный быт, годами выстроенные отношения с людьми, Владимир Аннакулиевич мысленно повторял стихи Махтумкули:
Зажмурясь, губы сжав,
не прерывай свой путь.
Но, до весны дойдя, про зиму не забудь.
Доверься Господу,
открой надеждам грудь
И жди – все сбудется,
хоть не в одно мгновенье.
Летом 1997 года в Москве Владимир Артыков знакомится с художником Риммой Исаковой и с первого взгляда влюбляется в неё. Это произошло в выставочном зале МОСХа на улице Кузнецкий Мост, где проходила выставка её работ. Разговоры об искусстве быстро перешли в бурный роман. В сентябре они стали мужем и женой.
Внимательный читатель, листая этот альбом, вероятно, уже отметил сходство в поэтическом восприятии мира у Владимира и его жены. Их произведения контрастны по сюжетам, но это – контрасты контрапунктов, сочетающих и соединяющих самостоятельные мелодии в симфонию. Оба живописца едины в стремлении к поэтическим «стенограммам чувств».
К моменту встречи с Артыковым, Римма уже была известным живописцем. Теперь они работают в одной творческой мастерской в Доме художника на улице Вавилова. Философское осмысление жизни стало для Владимира теперь основной темой его полотен. Художник продолжает идти к раскрытию своего духовного мира, своих, ранее не высказанных глубоких мыслей.
Пожалуй, самое сильное произведение первых лет новой жизни в Москве – картины «Вечность» (1999) и «Ностальгия». Обширное плато с небольшими зеркалами лагун-солончаков, отражающими высокое чистое небо. Старые горы хранят тишину, и она сковала всё пространство. Жизнь теплится в двух-трёх персонажах жителей пустыни – нескольких пасущихся верблюдов на огромном пространстве такыра. В картине главное в могучем развороте земли – вековое спокойствие, да одинокая струйка дыма над юртой. Жизнь теплится.
На выставках в Москве этот пейзаж «Вечность» останавливал спешащих зрителей, заставлял задуматься. Неяркая живопись, сотканная из множества серебристо-фиолетовых, голубоватосерых, сверкающих чистотой отблесков воды – всё сливается в духовную симфонию света и пространства. Это волнует, запоминается, остаётся в душе зрителя. Для Артыкова «Вечность» – память о прошлом, о семье, о работе над фильмами, спектаклями. Это – и скорбь, и величие вечной памяти об уходящем.
Были и другие холсты-воспоминания: «Регата», «Рассвет» (2003) – голубоватые горы, воды, небеса, показывающие начало дня в горах, обнимающие соревнующихся спортсменов. Эти работы слабее «Вечности», главным образом, по сути своего содержания. Одно дело – показать горные пейзажи, и совсем другое – раздумья о жизни, о её неумолимом движении. А может, о его отсутствии?
Работая над библейской темой, Артыков задумал триптих: «Игра в Эдем», «Амазонка», «Качели» (2001). Откровенный рай – «Игра в Эдем». Художник так представляет жизнь в раю. Молодые люди задумались. Юноша предлагает подруге яблоко. Пейзаж в картине скорее среднеазиатский – камни и цветущие колючки. Светло, но солнца нет. Всё впереди – надо полагать, решил художник, оставив яблоко в ладони новоявленного Адама.
«Качели». Две девушки развлекаются, раскачиваясь на качелях, а третья, в центре, осторожно балансирует. Пейзаж вызывает в памяти работы мирискусников. Но ничего нет уводящего в тоску и горе. Вероятно, для Артыкова этот пейзаж имеет значение как некое духовное снадобье, уводящее от современного мира суеты в мир прекрасной мечты.
«Амазонка» (2002). На берегу реки – светлая девушка угощает белых лошадок яблоками. Здесь всё содержание – в тонких линиях, объединяющих в единое целое дрожащие абрисы листвы на деревьях, изящные контуры лошадей и пластические очертания обнажённого тела. Надо полагать, это – лирическая песня. Да, некий дымчатый колорит, и нежное сочетание разнообразных контуров – все соединяется в некую игру лирических форм и музыки.
Работа над библейской темой завершается картиной «Девичник. Ночь на Ивана Купала» (2002). В картине 19 обнажённых фигур. У каждого персонажа своя роль. Ночь очаровала девушек, отчего обнажённые тела начинают двигаться в пластике и ритмах танцевальной музыки. Картина написана скупыми цветовыми соотношениями, а получилась музыкальной, звонкой, чувственной.
Артыков отметил начало ХХI столетия не только элегическими полотнами о молодости, но и размышлениями о сути бытия. Пример тому – «Московское утро» (2003). Прошёл летний дождь. Он освежил город. Над Кремлём вспыхнула нежная, почти прозрачная радуга. День новый начинается, и вдали появился новоявленный храм Христа Спасителя. Вот оно – Новое Утро – из ночи явилось на свет после десятилетий небытия. Картина находится в коллекции З. К. Церетели.
Картина «Светлый день» (2007) – величественный строй древних кремлёвских башен на фоне замоскворецких далей.
Картина «Купола» (2004). Зритель как бы помещён под высокими стенами заснеженного земляного вала, окружающего монастырь. Мороз. Отблески заходящего солнца играют на куполах храмов, они – из зимнего марева, из морозов, вырастают, словно из вечерней зари! Это образ возрождения, символ вечности православия. Это – чудо!
В русском искусстве такой композиции нет. Обычно авторы увлекаются архитектурой, декоративной отделкой. У Артыкова – предельный лаконизм. Это –вершина мастерства.
Две картины – «Дочки-матери» (2007) и «Чужих детей не бывает» – объединены автором в сюиту, посвящённую материнству и детям.
«Чужих детей не бывает». Так Владимир Артыков назвал свою картину, в которой показал обездоленных детей большого города, отмечающих наступление праздника Нового года на дне тёмного коллектора. Художнику удалось средствами колористической живописи и необычной композиции передать чувство горькой тревоги за судьбу одиноких мальчиков и девочек. Насыщенный тёмно-красный цвет стен коллектора, бегущие по стенам тревожные тени от фигурок детей, танцующих вокруг маленькой ёлочки. Зажжённые свечи, синее бездонное небо внимательным оком взирает через открытый люк коллектора на грустный праздник – всё это создаёт щемящее чувство тревоги и бесконечной жалости к брошенным подросткам. Картина «Чужих детей не бывает» вошла в коллекцию З. К. Церетели.
Одна из значимых последних работ – картина «Благовест» (2005–2012). К пристани большой сибирской реки подходит пароход – церковь, храм на плаву. К нему по набережной стремятся толпы верующих: невесты в белых платьях – молодожёны торопятся совершить обряд венчания, офицеры, матросы, штатские, мамы ведут малышей, чтобы окрестить их в прибывающем православном храме, вездесущие подростки на велосипедах обгоняют друг друга, под большим зонтом продавщица бойко торгует цветами. Полотно светится голубизной, словно солнце вкатилось в недавно замороженный мир. Это – образ России, очарованной Божьей благодатью.
Храм на плаву с нетерпением ждут верующие люди. На фоне широкой реки, на дальнем плане стоит полуразрушенный православный храм, как укор прошедшему времени.
К 150-летию со дня рождения грузинского художника Нико Пиросмани Владимир Артыков написал картину «Мир Нико Пиросмани». На ней изображён взрослый уже художник на фоне горного грузинского пейзажа. Дорога ведёт к древнему храму. Отрешённое лицо художника видит перед собой героев написанных им картин, они встречают и провожают мастера к храму, к вечности.
Грустит ли Владимир Аннакулиевич о десятилетиях прошедшей жизни, отданных работе на Дальнем Востоке, в Якутии, на Урале, в Туркмении, Таджикистане, Узбекистане, Прибалтике? Да, конечно. В Ашхабаде остались могилы его отца, мамы и старшей сестры. Он всегда с тоской вспоминает родных и близких, оставшихся навсегда там. И тогда рука невольно выводит на холсте туркменские цветы, которые вошли в его душу, как стихи Махтумкули. Цветы эти называются «ферулы». У них нет обычных листьев. Вместо них – чаши, из которых тянутся к небу шапки мелких соцветий. Весной эти чаши наполняются дождевой водой. Из больших нижних чаш пьют джейраны, из верхних маленьких – утоляют жажду птицы. Чудо-растение, всю жизнь собирающее воду. Этому удивительному цветку посвящает Артыков холсты «Осенние ферулы» (1998), «Ферулы» (2001), «Весна» (2003)…
Картина «Весна» – это праздник молодости. Среди могучих зарослей чудо-цветов ферул на осликах движется молодая пара. Вздыхают древние горы, гордо встречают гостей цветы с чашами вместо листьев, вьются высоковысоко удивительные создания пустыни Каракумов.
Новая знаковая картина Артыкова «Путь единства. Тарусский серебряный шар искусств» задумалась в 2007 году, когда в «Литературной газете» появилось обращение к общественности и творческой интеллигенции сделать Тарусу художественным центром, городом-музеем, входящим в «Золотое кольцо России». Открыть большую библиотеку, музеи-квартиры живших и работавших здесь писателей, художников, музыкантов, артистов, ученых. Художники Борисов-Мусатов, Ватагин, Ромадин, Крымов, поэты и писатели Заболоцкий, Цветаева, Паустовский, Новиков-Прибой, Чехов, Сумароков, литературовед Виноградов, пианист Рихтер, режиссёр Тарковский жили и работали в Тарусе. Артыков задумал создать композицию, объединившую в единую семью современников – деятелей культуры.
Несколько лет понадобилось для сбора материалов, рисунков, поисков композиционного решения. И вот картина-призыв готова.
На центральной площади города Таруса у подножия величественного храма Петра и Павла собрались деятели культуры и искусства: Зураб Церетели, Георгий Гладышев, Таир Салахов, Гелий Коржев, Сергей Горяев, Наталья Аникина, Белла Ахмадулина, Борис Мессерер, Сергей Кузин, Валентин Сидоров, Юрий Нехорошев, Римма Исакова, Масут Фаткулин, Эдуард Штеренберг, Константин Худяков, Евгений Ромашко, Татьяна Назаренко, Светлана Червонная, Виктор Глухов, Ирина Глухова и другие известные имена в искусстве. Возле мольберта – Владимир Артыков – автор ставит автограф на своё завершённое монументальное полотно.
Вместе с тарусскими детьми деятели культуры окружили большой круглый стол, на котором разложены рисунки. Открытая крышка рояля Святослава Рихтера – словно белое крыло птицы феникс взметнулась, открыв ежегодный праздник музыки и литературы в Тарусе.
Вдали за храмом – среднерусский пейзаж: на горизонте полоска синей Оки, леса, поля, дали. На площади – народное гуляние. На подмостках выступает академический хор.
Доминант всей композиции картины – огромный серебряный шар искусств, он высоко парит в небе как символ вечного творчества.
Картина Артыкова монументальна в ее классическом толковании, произведение с ясным публицистическим обращением к широкой аудитории, к организаторам культуры, к правительству России помочь древнему поселению на берегах Оки стать городом-музеем.
В 2010 году за картину «Путь единства. Тарусский серебряный шар искусств» Владимиру Артыкову присуждена высокая награда Российской академией художеств «Медаль Шувалов», её вручал художнику президент РАХ народный художник России и Грузии Зураб Церетели. Картина находится в коллекции Церетели.
За последние годы Владимир Артыков проводит ряд персональных выставок: в Московском Кремле, в древнем Арсенальном зале (2003); персональной выставкой Артыков отмечает своё 70-летие в выставочном центре МОСХ России «На Беговой» (2004); своё 75-летие художник отметил персональной выставкой «Перекрёстки истории» в Культурном центре Вооружённых сил Российской Федерации (2009); «От Москвы до самых до окраин». Так называлась персональная выставка Артыкова, открывшаяся 9 мая 2010 года в мэрии Москвы в день 65-летия со дня Великой Победы.
Персональные выставки проходят также в подмосковных городах Подольск, Коломна, Мытищи. Все эти выставки художники Владимир Артыков и Римма Исакова проводят совместно.
Артыкова избирают в Международную академию творчества, где он является Вице-президентом академии и руководителем Отделения Евразийского искусства.
В. Артыков пишет и издает книгу «Обнажённая модель» (2012) – воспоминания о работе в кино, театре, о работе над живописными полотнами, о близких друзьях – актёрах, режиссёрах, операторах и художниках. Книга «Обнажённая модель» – ещё одна творческая грань талантливого художника Владимира Артыкова.
* * *
Владимиру Аннакулиевичу Артыкову – 80 лет! Начинал он творческую деятельность художником театра и кино. Но… всегда хотел вытащить действие актёров из тесной коробки сцены, из рамок экрана.
По Эйзенштейну, квадратный кадр – это открытие для широкого экрана, для новых возможностей образной композиции. Большинство «квадратных» картин Артыкова скомпонованы так, чтобы на просторной, бескрайней земле показать толпы людей в окружении домов, барханов, памятников. Квадратная композиция собирает в единое движение объекты, рассыпанные в пространстве. Так строятся картины «Проводы», «Визит дружбы», «Открытие памятника В. И. Ленину в Ашхабаде 7 ноября 1927 года», «Праздник хлопка в туркменском совхозе», «Вода Сибири придёт в Каракумы». Движение масс или их противостояние «стягивается» квадратом, помогая выявить внутреннее состояние в каждом случае. От общей цельности художник идёт к детализации.
Внимательный зритель всегда отмечает ещё одну особенность картин Артыкова – панорамность. «Облачная» точка зрения, «верхнее» смотрение – характерны для восприятия современного человека. Его приучают к «птичьему видению»: высокие здания, самолёты, мосты. Кинематограф и телевидение широко пользуются выразительными средствами оптического ракурса. И художник, пришедший из кино, успешно использует этот художественно-выразительный приём в своём творчестве.
Композиции полотен Артыкова оригинальны, рассчитаны на несколько точек смотрения. Это легко проследить по реакции зрителей. Они то отходят от полотен, чтобы понять главное событие, потом приближаются, чтобы рассмотреть первый план, а затем погружаются в длительное изучение персонажей, каждый из которых занят своим делом, проявляет свой характер в действии. «Сложносочинённые» композиции Артыкова принципиально отличаются от многочисленных «постановочно-натурных» картин, списанных с мизансценированных натурщиков, как натюрморты с муляжей.В. Артыков «Обнаженная модель».
Любовь к людям сказалась и на отношении художника к природе, в среде которой совершается их жизнь и деятельность. Природа обнимает собравшихся на «Комсомольскую свадьбу»; величественные просторы Туркмении вместе с собравшимися торжественно встречают русский экипаж – «Визит дружбы»; цветущая земля и светлое небо – колыбель новорожденных – «Мир входящим»; голубые воды прорезали золотистые пески пустыни – «Каракумский канал…»… Во всех произведениях природа доброжелательна. А хорошо известно, что песчаные бури, свирепые горные ветры, жара и снегопады не щадят жителей тех мест. Однако у художника нет ни одного произведения, где бы была показана враждебность стихии. Его влечёт лирическая настроенность пейзажа, который становится «действующим персонажем» во всех картинах.
Весьма привлекательна также манера Артыкова в изображении больших групп людей, толпы. «Комсомольская свадьба», «Проводы…», «Визит дружбы», «Открытие памятника…», «Каракумский канал…», «Ярмарка в Нисе» – эти картины буквально до отказа заполнены сотнями фигур, и каждая написана с высокой долей уважения. Известно, где собирается много людей – всегда есть опасность неприятностей (возьмем, к примеру, «Крестьянский танец» П.Брейгеля, «Драку» А.Остаде). Но у Артыкова, в отличие от других мастеров, толпа – не есть группа неких разобщённых людей, это всегда представители народа, объединённые высокой идеей. Может показаться, что художник упрямо приукрашивает жизнь… Нет, скорее он выбирает из многообразия народной жизни и быта то, что отвечает его эстетическому идеалу. Он – не холодный наблюдатель, «фотограф» злобы дня. Он всякий раз открывает мир с восторгом и лиризмом, наивной любовью, сродни матери, любующейся своим ребёнком.
В 2013 году Владимир Аннакулиевич Артыков закончил картину, о которой мы говорили в начале этой книги. «Дом Дроздовских в Белёве». Воспоминания детства, прошедшего на берегах прекрасной русской реки Оки, не отпускают поседевшего мастера. Он стал знаменитым художником, соединившим в своём творчестве искусство многих народов великой страны, именуемой Россией.
Я глубоко убеждён, что талант тиражировать невозможно. К сожалению, мы стали привыкать, что дети, внуки – целые семьи художников наследуют профессии родителей. Талант всегда уникален! Любое тиражирование исключено. В роду Артыковых художников не было, Владимир – единственный деятель искусства. Дочь Виктория Владимировна Артыкова – врач, а внук Виктор – юрист.
«Дом Дроздовских в Белёве», «Помню тебя, Белёв на Оке!» – две последние по времени создания картины – о далёком теперь уже детстве художника. Эти лирические пейзажи вряд ли подвели творческий итог работы мастера. Он полон идей и готовится к новому поединку с самим собой. Что ждёт поклонников его искусства дальше? Остается только догадываться и ждать. На его мольберте уже стоит свежий загрунтованный холст. Художник всё реже откликается на телефонные звонки. Значит, сосредоточился и собирает волю в кулак. Начинается таинство творчества…
* * *
Я думаю, что мой взгляд на искусство талантливого художника Владимира Артыкова может вызвать дискуссию. А творчество мастера тем более к этому располагает. Оно никого не может оставить равнодушным, заставляя вновь и вновь думать, переживать, радоваться. Такой вот яркий солнечный луч на нашем российском небосклоне.
И пусть так будет ещё очень-очень долго. Многая лета, дорогой Владимир Аннакулиевич!
Ю. Нехорошев.
Москва, “Буки Веди”, 2014